1855-16-08 - Страница 4

Подходя к штабному вагону, полковник увидел выстроенных, чуть в стороне от железнодорожный путей своих солдат. Даже не маленький полковой обоз, из девяноста четырех повозок был выстроен за четкими квадратами рот.

'Ну, прямо тебе Императорский смотр на 'Царицыном лугу'!

Около собравшихся чинов составлявших штаб полка, стояли несколько незнакомых офицеров.

'Попутчики прибыли, пойдем знакомиться'.

* * *

- Господа офицеры!

- Здравствуйте господа!

- Здравствуйте, господин полковник!

Офицеры по очереди представились.

- Командир первого дивизиона, сто двадцать второй артбригады, подполковник фон Шведе!

- Командир первой батареи, сорок седьмого тяжелого артдивизиона, подполковник Марков-второй!

- Начальник сто двадцать второго летучего артиллерийского парка, полковник Лямин!

- Командир двадцать четвертой, отдельной саперной роты капитан Коростылев!

- Командир тридцать первой, корпусной, искровой роты капитан Фатеев!

- Командир полусотни тринадцатого донского полка хорунжий Корнеев! - звякнув тремя солдатскими "Георгиями" и двумя медалями хорунжий.

- Очень приятно господа! Командир четыреста восемьдесят пятого Еланского пехотного полка, полковник Ларионов. На ближайшие двое суток ваш прямой и непосредственный начальник, согласно приказу командира корпуса. Если ваши люди готовы к движению, то надо выступать.

Рядом с полковником встал полковой адъютант.

- Господа офицеры! Извольте получить приказ на марш!

Гребнев раздал офицерам неведомо, когда написанные, размноженные и подписанные им 'С подлинным, верно, капитан г.ш. Гребнев' приказы на построение и движение.

- Когда успел, Сергей Аполлонович?

- Мне, штабной крысе, полагается в первую очередь о бумажках думать, пока шел к штабному вагону в уме все составил, дошел на бумаге набросал, писаря размножили, я потом и подписал. Оригинал в штабном вагоне, ждет вашей подписи Андрей Васильевич.

- Спасибо!

- В первый раз получаю приказ на марш до его начала! - Сказал полковник - начальник артпарка.

- Похвально! Похвально! - произнес командир батареи тяжелых орудий, невысокий сухощавый подполковник Марков-второй, - Мне тоже очень приятно, получить приказ до начала движения.

Хорунжий откозыряв, хотел удалиться к своим казакам, выступавшим, согласно приказу, в голове колонны. Но Ларионов сказал ему, чтобы тот задержался. Отойдя чуть в сторону от офицеров, командир полка, глядя на грудь хорунжего, где наличествовали все знаки его солдатской доблести, которые после производства в офицеры, должны были представлены ограниченным количеством наград, из высших степеней, сухо задал вопрос:

- Почему нарушаете статут?

Лицо хорунжего покраснело, но ответил он твердо, с сознанием своей правоты:

- Господин полковник, я не на базу нашел награды, вот и ношу. Что ж в кармане, что ли носить? Потеряются, не дай Бог, где потом испрашивать дубель?

Хорунжий немного помедлил и добавил с вызовом:

- Войсковой старшина Голубев, командир полка, ничего против не имел.

- Если неумышленно потеряете, я сам испрошу для Вас дубликат. Сейчас Вы прикомандированы к моему полку, и я для Вас Царь, Бог и воинский начальник. Приведите себя в порядок, оставив награды положенные для ношения.

Хорунжий сделал лицо, как будто съел что-то кислое и ответил согласно уставным нормам:

- Слушаюсь господин полковник!

Пока хорунжий, недовольно бурча себе под нос, откреплял крест и медаль четвертой степени, командир полка, обращаясь к офицерам, сказал:

- С Богом господа!

Все сняли фуражки и перекрестились. Офицеры разошлись к своим ротам и батареям. Марш начался. Ларионов прикинув с началом движения, на какое расстояние вытянется колонна, поморщился про себя. Выходило никак не меньше пяти верст. Один его полк займет три версты, а еще корпусные роты, артиллерийский парк, батареи, так все пять. Учитывая неизбежное растягивание колонны, выходило, что никак не меньше шести. 'Пять пишем, шесть в уме'!

Инженер железнодорожник со своим куцым обозом из трех повозок, пристроился к артиллерийскому парку. Полковник Лямин не возражал. В инженере Павле Матвеевиче Колмогорове он нашел благодарного слушателя, а местами и интересного собеседника.

* * *

В четырнадцатой роте полка, как, наверное, и в остальных ротах, с началом марша начались разговоры солдат. Не бывавшие еще в бою солдаты из ополченцев и только что призванные, пытались угадать свою судьбу, вылавливая крохи информации от бывших уже на фронте однополчан.

- Дядька Тарас, а какая она война, - спрашивал бывалого солдата молодой парень последнего призыва.

- Ну вот, счас дойдем до позиций, там тебе Трегубов и будет война! Сам все увидишь. Дай только дойти.

- Дядька Тарас, а как там, на позициях будет?

- А это все как Господь предопределит и начальство прикажет.

- А Вы как предполагаете? - не унимался парень.

- Мнится мне, что в наступление нас бросят. - Авторитетно проговорил рядовой Митрохин, побывавший уже и под артиллерийским обстрелом, и ходивший в атаки на 'австрийца'. Многие прислушивались к его рассуждениям.

- Почему?

- Да что ты пристал ровно короста? Сам не видишь? Антилерия с нами идет? Идет. Запас снарядов везут? Везут. Для чего нашу дивизию сюды направили? Пироги кушать? Тут и без нас солдатов хватат для обороны. Значится, в наступление пойдем.